читать дальшеНачался этот занимательный период моей практики с вполне заурядной жалобы:
- У нее понос! Почти как вода! Уже дня три...
Женщина смотрела на меня умоляюще, а у ее ног лежало нелепое черно-подпалое создание с непропорционально большими лапами, тощее, обезвоженное и больше похожее на тень, чем на щенка ротвейлера. Ребра можно было пересчитать издалека, лапы разъезжались, а голова уныло повисла.
- Давайте посмотрим, поднимайте на стол, - говорю.
На столе собака сразу легла и на манипуляции практически не реагировала. Пока я осматривала малышку, ощупывала живот, мерила температуру, женщина рассказывала:
- Взяли от заводчика неделю назад, сразу сделали прививку, а вот три дня назад она стащила мясо в маринаде для шашлыков и началось. Я ей уже и активированный уголь давала, и энтеросгель, и регидрон. Ничего не помогает. А теперь еще и рвота.
Температура оказалась в пределах нормы, даже чуть понижена, но это еще ничего не говорило. При такой длительной диарее температура впринципе должна понизиться. А вот запах от щенка шел характерный. Все симптомы просто вопили о вирусном энтерите. Обезвоживание крайней степени только добавляло проблем.
Взяли смывы, анализ крови. Поставили внутривенный катетер, посадили в процедурную на капельницу, а после до вечера отпустили домой. Уходил щенок уже чуть бодрее. Я смотрела на шатающуюся походку и думала о том, что стационар, впринципе, освободился и надо бы подготовить место.
Я поняла, что все плохо, только получив анализы крови. Даже не дожидаясь результатов анализа на инфекции, точно можно было сказать, что это он - вирусный энтерит. Какой из них, парвовирусный или коронавирусный, роли особо не играло. К сожалению, оказалось хуже, чем я ожидала - такой букет осложнений обещал большие проблемы.
Вечером малышка снова лежала под капельницей. Получала положенные инъекции, некоторые из них довольно болезненные, но не возражала, так как сил у нее не было практически ни на что. Когда к ней в процедурную входили, она нехотя открывала глаза, безразлично смотрела на вошедшего и снова закрывала. Хозяйка, печальная, ссутулившись сидела рядом и бесконечно гладила ее по голове. Иногда она начинала разговаривать с собакой, несколько минут тихий голос разносился по кабинету, потом срывался, женщина сжимала зубы, делала глубокий вдох, успокаиваясь, и снова - тишина.
А утром пришли анализы на инфекции: и парвовирусный энтерит, и коронавирусный энтерит - оба подтвердились.
Щенок угасал на глазах.
И потянулись дни. Малышку поместили в стационар, процедуры равномерно распределили по времени и ей активно занимались все по очереди. Несколько дней улучшений не наблюдалось, все так же холодное маленькое тельце лежало на грелке под одеялком, к лапе тянулись трубки систем, из приоткрытой пасти вырывалось хрипловатое дыхание. Она ни на что не реагировала, глаза открывала с неохотой и все реже. Хозяйка угасала вместе с собакой, приезжала утром, сидела весь день до поздней ночи и, несмотря на то, что у нас так не принято, ей это позволяли. Она не мешала, не отвлекала, она просто тихонько сидела с собакой весь день. Не плакала, но осунулась, побледнела и категорически не хотела даже уезжать пообедать. Только один раз, когда я проверяла рефлексы, она тихо сказала:
- Знаете, когда я брала ее, я отлично понимала, что это моя последняя собака. У меня всегда были только ротвейлеры, я влюбилась в эту породу еще в далекой юности и всегда держала своих собак в ежовых рукавицах, с ними по-другому нельзя, но через 10-15 лет я не потяну уже воспитывать такую собаку, а другую породу не хочу. Но, чтобы так... такое... я не представляла... я думала... Эх. Я больше ничего не хочу, только бы она выжила. Пожалуйста.
У меня перехватило горло, столько горечи было в ее голосе, в этих словах. Я могла сказать ей, что мы стараемся, что делаем все необходимое. Успокоить, попросить не переживать. Утешить. Но сказала совсем другое:
- Мы не сдадимся, - твердо, смотря в глаза, - и вы не сдавайтесь.
На следующий день утром я открыла клетку и наклонилась, чтобы привычно погладить черную шерстку, приподнять брыльку, оценить слизистые и сделать пару инъекций. И застыла. На меня с живейшим интересом смотрел блестящий глаз. Все еще не веря в чудо я сказала:
- Привет!
И услышала шуршание - собака пару раз вильнула хвостом и чуть повернула голову, чтобы было удобнее меня разглядывать. Это был переломный момент. С этого дня малышка быстро пошла на поправку. Ела жадно, рвалась гулять, хотела играть. Но и начала показывать характер. Болезненные уколы теперь встречались неодобрительным ворчанием. Процедуры ей не нравились. Мы ей нравились только когда не делали процедуры и не подходили близко. Пару дней перед выпиской с ней без хозяйки вообще ничего не могли сделать, зато женщина свою подопечную воспитывать начала сразу, как появились первые признаки собачьего недовольства. Держала железной хваткой, хвалила за хорошее поведение, привезла намордник и наказывала за попытки пожевать наши руки.
- Болезнь болезнью, но баловать ее я не намерена: проявлю слабость сейчас, сядет на шею, потом с ней вообще ничего нельзя будет сделать. Все-таки это собака, а не игрушка, ее воспитывать надо, - объясняла хозяйка, уже бодро и с улыбкой на губах. За эти пару дней собака поняла, что такое "надо" и когда ей снимали катетер в последний день, молча терпела. Прозвучало "всё", мы от нее отошли и сразу пришел в движение хвост, а глаза уставились в лицо хозяйки, вопрошая "ну что, я молодец, я молодец, да?" На смену строгости пришла улыбка и женщина сказала:
- Какая же ты у меня молодец!
Сейчас тот нелепый щенок уже вырос, оформился в красивую грациозную суку. Сильную, умную. А еще своенравную, упрямую и в меру грозную. Мы к ней без намордника уже и не подходим, рисковать совсем неохота. Я вспоминаю те дни, когда она лежала почти без сознания, а я гладила ее по голове и рассказывала, какая она сильная и обязательно выживет. Наша маленькая победа.
***
Второй случай произошел через пару недель. Молодой человек с щенком на руках зашел в приемную и я не поверила своим глазам - опять ротвейлер. На этот раз крепко сбитый щенок, неуклюжий, непоседливый и не в меру любопытный. Пока оформляли документы, он успел обследовать всю приемную, а мусорку - трижды. Этот малыш только-только взят от заводчика и прямиком в клинику, даже домой еще не заезжали.
- Я хотел бы проверить его на опасные вирусные инфекции, - читал по бумажке хозяин щенка, - ну и убедиться, что он полностью здоров. А еще если можно, расскажите, как мне сейчас за ним ухаживать и как правильно кормить, а то у мамы была собака раньше, но маленькая, а я вот... копил на мотоцикл, но увидел случайно этого шалопая в интернете и все, мне кроме него уже ничего не нужно было. Вот мой мотоцикл.
Счастливо улыбается.
- Вы прочитали что-нибудь про эту породу, прежде чем брать? - осторожно спросила я.
- Да, конечно! Я все обдумал, нашел хорошую школу для него, почитал про характер и воспитание, я все знаю и готов.
- А, - с облегчением выдыхаю, - тогда поднимайте его на смотровой стол.
Я осматривала щенка, а щенок осматривал меня. Успел вылизать руки, когда открывала ему рот, поставить лапы на грудь и лизнуть в нос, когда осматривала глаза и уши, повертеться, попрыгать и завалиться на спину, подставляя пузо. Когда брали смывы из прямой кишки на вертел хвостом так, что казалось вот-вот взлетит. Когда взвешивались, соскочил и попытался снять с меня сережку. И ни одной минуты не сидел на месте.
Написала рекомендации, отпустила. По пути на выход он успел врезаться во все углы и стащить листовку в холле. Так с ней в зубах и ушел.
У этого щенка тоже оказалась инфекция, тоже сочетанно парвовирусный и коронавирусный энтерит, но в начальной стадии, без симптомов и осложнений. Назначили лечение, проделали уколы недельку, после чего дали инструкции по поводу повторных анализов, дегельминтизации, вакцинации и попрощались до конца месяца.
На вакцинацию он прибежал все так же вертя хвостом. Снова попытался исследовать мусорку, но был остановлен строгим "Фу!". Я одобрительно кивнула. После укола, который даже не заметил, мелкий проказник завалился на спину и требовательно взглянул на меня, мол, давай чеши пузо. Я почесала, ласки для них никогда не жалко.
В следующий раз я увидела в конце лета, уже здорово подросшего, почти взрослого ротвейлера. Он степенно вошел в кабинет, остановился рядом с хозяином, сел. И пристально уставился на меня из-под рыжих бровей. Мощная грудь, широкая морда и маленькие глазки, которые с ожиданием смотрят на тебя. Я отложила карты, которые заполняла в этот момент, огорченно подумала, что малыш вырос и сказала:
- Здравствуйте.
А потом перевела взгляд на собаку:
- И тебе привет!
Смотрит. Даже хвостом не вильнул, так обидно стало. Конечно, мало кто из пациентов нас искренне любит, но этот пес так сильно изменился, что я сама не ожидала.
- Здравствуйте, - отвечает молодой человек, потом смотрит на пса и ласково говорит, - да можно, можно, иди здоровайся.
И тут эта огромная черно-подпалая туша срывается с места, вертя хвостом подбегает и кладет мне голову на колени. На штанах остаются влажные слюнявые следы, а я аккуратно глажу грозного на вид пса по голове. Хвост ускоряется, пара минут и он плюхается на пол, переворачивается на спину, подставляя пузо и смотрит на меня с хитринкой.
- Я поняла, - говорю с улыбкой, - надо чесать тебе пузо.
Чем и занялась, попутно выясняя у хозяина что послужило причиной визита в клинику.
- Да все в порядке, - говорит, - здоров как лось, всех любит, ест за троих. Мы просто собрались с друзьями на машине в дальнюю поездку, его берем с собой, хотел убедиться, что он действительно так здоров, как выглядит и меня не ждут сюрпризы. И взвесить его.
Этот осмотр напоминал тот, самый первый. Снова вездесущий язык прошелся по рукам, по лицу. Только на этот раз вес не пытался стащить мою серьгу, он старательно хрюкая хотел отковырять верхнюю пуговицу с формы. Особо это не мешало, все процедуры пес послушно позволял делать без проблем, так же как и разворачивался в удобное для меня положение, стоило хозяину скомандовать.
- Он как клинику увидел, сразу к дверям рванул, я чуть носом асфальт не пропахал, крикнул так, что люди на улице испугались, - вздыхает, - перед входом пришлось со всей строгостью его успокоить, чтоб не баловал.
Пес в это время послушно позволил мне открыть его рот, вывалил язык и удивленно покосился на хозяина. Отпустила, он сразу ткнулся влажным носом мне в шею и, похрюкивая, пожаловался. Видимо, рассказывал, как его ругали и сюда не пускали. Я обняла могучую шею и спросила:
- Хорошо слушается?
- О, я бы сказал изумительно, что вдвойне удивляет, зная его характер. Я думал увальнем так и останется, дни напролет пришлось с ним заниматься.
- Тогда езжайте, у него все отлично. Купите на всякий случай таблетки от укачивания, не кормите его перед поездкой часов 12 и не забывайте, что ему нельзя бегать и играть после еды несколько часов. Обязательно возьмите достаточный запас корма.
- Спасибо, - улыбка счастливого хозяина и тут же строгое, - рядом!
Я наблюдаю преображение. Протирающая пол своей спиной туша подскакивает, подлетает к хозяину, садится и снова - неподвижная статуя, только глазами сверлит.
На голову собаки опускается хозяйская рука, треплет уши.
- Молодец! - вздох, - а на вид-то он грозный такой.